СЕКИРНАЯ ГОРА. Водоворот Света

Экскурсионный автобус периодически проваливался в ямы на каменистой дороге, и мы подпрыгивали, держась за сиденья. Мы ехали на Секирную гору.

Это воскресное утро было пасмурным, впервые за то время, что мы пробыли на острове. В субботу была исповедь на вечерней службе в монастыре. Ранним воскресным утром — Литургия и таинство Причастия.

А во второй половине дня — поездка на Секирную гору с экскурсией.

Температура сразу опустилась с плюс двадцати пяти до двенадцати. Не верилось, что два дня назад мы купались в озере… Накрапывал мелкий дождик, автобус подпрыгивал, а сердце — ждало…

Сердце вспоминало сон, пришедший 17 июля, перед поездкой.

В сне я была маленькой девочкой в большой темной избе. Изба старинная — потемневшие от времени бревенчатые стены, деревянный стол, лавки. Просторная северная изба, словно деревянный дворец…

Мне страшно, я одна. В сумерках за окнами бродят какие-то тени.

Никого нет. От страха я забиваюсь под лавку (во сне я совсем маленькая, года 2 или 3). Закрываю голову руками.

И тут вижу это словно со стороны. Вижу, как ниоткуда появляется рядом с лавкой белая высокая фигура Человека. Он весь из света, одет в длинный хитон. Душа знает без капли сомнения, что это Христос.

Вижу, как Он наклоняется под лавку и протягивает руку девочке.

И опять смотрю глазами ребенка. Вижу протянутую ко мне руку, сотканную из света, белого, не обжигающего. Испуганная душа потянулась к Нему…

И тут словно внутреннюю плотину прорвало — я стала плакать от Его любви ко мне, потерявшейся и потерянной…

Ладонь, пронзенная гвоздем, чтобы меня спасти…

Прости меня, Христе мой…

Как мы любим прятаться от себя же, загонять себя под лавку, убегать от себя… Прятаться от Тебя, Господи мой и Творче, когда Ты стоишь посреди райского сада и имя Твое — Любовь…

Заматываться в пустоту, заворачивая спиралью километры пути… вместо того, чтобы остановиться и взять протянутую Тобой пронзенную за меня ладонь…

Бежим… вместо того, чтобы остановиться — и быть с Тобой…

Знаю, что ни на секунды Ты не оставлял меня грешную… это я пряталась от Тебя под лавку…

Пряталась от себя настоящей.

Знаю, что Ты ищешь меня, любишь меня и ждешь… когда я отвечу на Любовь и возьму протянутую руку.

Вспомнилось очень глубинно близкое, одно из любимых стихотворений Ярослава Астахова:

ТЕРЕМ

…И зашли в этот темный терем,

Где картин бесконечный ряд,

Где любому свой срок отмерен,

И чудовищ глаза горят.

И наскучив небесной лаской,

Пожелав, чтоб угар — сильней,

Сочинили слепую сказку

И навеки застыли в ней.

И срослись за спиною двери.

И ко ставню присох засов.

И покрылся травою терем —

Меж Ирийских пропал холмов…

И обжили сей терем темный,

Где небесная кроха — пир.

И прозвали его: ОГРОМНЫЙ

НЕПОНЯТНЫЙ БЕСКРАЙНИЙ МИР.

Здесь – о Свободе странников во вселенной Духа — и земном «тереме»… Душа искала всю жизнь — Дверь в стене терема, выход за земной предел. Ясно понимая — то, чего ищу поистине — этого нет в обычной земной жизни. И если Искомое за пределом — я пойду за предел земного.

Господи, благослови этот путь…

Предание Традиции говорит, что в глубине Секирной горы спрятана и таится до времени глава Иоанна Крестителя. Глава пророка Божия, пришедшего в духе и силе Илии…

Автобус остановился у подножия заросшей соснами горы. Вверх вела лесная дорога.

Мы стали подниматься по ней.

Когда-то здесь у подножия горы стояла келья основателей Соловецкого монастыря святых Савватия и Германа.

Они выбрали место жительства именно здесь. И здесь произошло чудо явления двух светозарных юношей, которые высекли жену помора, поднявшуюся на гору в ожидании мужа. Юноши сказали, что это место определено инокам.

Именно жене, ждущей земного мужа, закрыт вход на гору. Жене, порочно рождающей от мира, не от Духа.

Во Христе нет ни мужского, ни женского. Девственная душа любит Небесного Жениха, и к Нему все устремление ее…

Девственная жена — это тайна раннего христианства. Как можно хранить целомудрие души, в духе быть девой — и одновременно быть женой и матерью. Ведь девственность — это духовное понятие изначально, никак не относящееся к плоти. Упрощение, низведение духовных понятий на плоскость и применение их к плотскому произошло гораздо позже, увы.

В статье И. Свенцицкой «Женщины в раннем христианстве» есть такой момент:

«Возможно, с христианками-девственницами связана и одна не вполне ясная надпись из Лидии (Не!ешса. Х]-ХП. Р. 424. М 5): Аммиан, сын Антифонта ставит надгробие себе (подразумевается — при жизни) и Аполлонии, девственной жене, и верным, т.е. верующим, потомкам (эти слова идут после небольшой лакуны). Значит ли эпитет, примененный к Аполлонии, что она, став женой лишь формально, сохраняла обет девственности (тогда потомки для нее — не по прямой линии), или муж подчеркивает ее добрачную девственность (может быть, принадлежность к группе дев в христианской экклессии) и непорочный образ жизни — выяснить сложно, но представление о непорочности как важнейшей добродетели женщины-христианки отражено в этой надгробной надписи: оно вошло в сознание рядовых верующих.»

Как видим, и исследователи раннего христианства не затрагивают глубину и привязывают понятие «девственность» к состоянию плоти. Но древнее надгробие сохранило и донесло до нас эти слова. Аполлония была женой и матерью (фраза о потомках), а духом была во Христе, и Христос — в ней. Была девственной душой во временной земной жизни, в которой выходят замуж и рожают детей… и без сомнения, ЕСТЬ такова в Вечности, где нет уже ни жен, ни мужей… Со Христом — и любимыми…

«До Рождества Дева, по Рождеству Дева, после Рождества Дева» — есть такая старинная икона Матери Божьей. Приснодева изображена на ней в зеленых и красных одеждах. Правая руке Ее обнимает Божественного Младенца, держащего скипетр. В левой руке Приснодевы — держава.

Пройти между зеленой и красной полосами северного сияния…

Зеленый — сила тождествования, сила однозначного соответствия. И выбор происходит в глубине сердца — тождествовать миру? или тождествовать Богу, идти за Христом, взяв крест свой?

Красный — сила льва, растерзавшего все мирские привязанности души. И кроткая вера во Единого, стояние на единой оси с Ним, опора на Дух — или путь постепенных подмен, скатывание в самость, самообожествление, комплекс бога… Выбор происходит в глубине сердца.

Пройти между «я» и «миром» по узкому пути, не уклонившись ни в ту, ни в другую сторону — за Ним…

Мы стали подниматься на гору. Подъем достаточно крутой… Остановились у домика из валунных камней. Экскурсовод рассказывал исторические детали… а тончайшие настройки в глубине души уловили тайный сигнал. И внутреннее стало вслушиваться в Глубину.

Чем выше поднимались, тем яснее и отчетливее был сигнал. Родное отзывалось родному, подобное отвечало подобному. Внутреннее зрение увидело — сияющее колесо со спицами из света. Через центр проходил Луч. Колесо стало медленно вращаться. То, что таилось в глубинах духа — узнало родной Свет, идущий через центр горы. Луч из истинного центра Земли, проходящий через глубинное сердце, идущий в глубину космоса, связывающий со всеми мирами…

Когда-то в молодости написалось:

***

Луч, идущий из глубины

И пронзающий небеса…

Он рисует земные сны

И миров иных чудеса…

В Нем — поет громовой ответ,

И молчанья седая тьма…

Сердцу — вечность приносит свет,

Приходя за собой — Сама.

Мы поднялись на вершину. На вершине Секирной горы храм-маяк, храм Вознесения Христова.

Нет ничего случайного… возможно, юноши, которые высекли жену помора — были хранителями этого древнейшего святого места. Через которое проходит Луч, связь Космоса и Земли…

Не случаен храм Вознесения Христова. Сын Божий, восходящий по горе ко Отцу и возносящийся к Нему с вершины… Древнейший сказ, разворачивающийся в вечности — и ныне, в миге Сейчас.

И свет купола — маяка, указывающий Путь… «Аз есмь путь, и истина, и жизнь»…

Богоборцы после революции сделали древнейшую сакральную гору местом изощренных мучений, чтобы осквернить ее. Тюрьма в тюрьме, штрафной изолятор, страшная Секирка — вот чем стал поруганный храм.

Память о невинно убиенных живет в сердце. Имена же их Ты, Господи, ведаешь…

Но Бог поругаем не бывает.

Все так же Тайна стучится в сердце, готовое услышать и вместить…

Голова пророка продолжает пророчествовать… Открой сердце и услышь глубиной — Глубину…

Крест новомучеников Соловецких — весь в древнейших сакральных символах. Терновый венец, тайна смерти, поправшей смерть — и Воскресения.

Я стояла у подножия креста, когда Луч прошел через глубину сердца. Река Света потекла через «меня»… ее берегами были «я» и «мир», жизнь и смерть… Сказ про Молочную реку с кисельными берегами — вспомнился. Молочная река, Млечный путь, текущий белый Свет… Как же точно все передают древние многотысячелетние сказы.

Мученик за Христа – по-гречески «мартис», свидетель. Свидетель Истины.

Так и человек — свидетель Тайны Божией, происходящей в глубине глубин. «Чадо, даждь ми сердце твое, а все остальное Я Сам приложу тебе»…

Вокруг ходили люди, и не было возможности целиком уйти в Белую реку, как она того просила… Частью сознание стояло на страже — быть адекватной происходящему, не улететь совсем, не выдать ничем, что происходит внутри…

Вращающееся колесо преобразилось в водоворот Света… Такой же водоворот был когда-то на полюсе, и над ним Храм странствий по мирам…

Свет — Иль… Древнейшее имя. И Иоанн Креститель был в духе и силе Илии. А пророк Илия жил в пещере на горе… узрел Бога в веянии тихого ветра… и был взят на Небо в огненной колеснице… Колеснице Света… Огненное колесо со спицами — напоминание о той колеснице — вращалось здесь.

Вошли в храм. Придел архангела Михаила. На иконе — чудо архангела Михаила в Хонех — святой архистратиг ударил копьем в гору, и река потекла сквозь расселину в горе.

Так и Белая река течет через пронзенное сердце… Нет ничего случайного.

Предвечный Младенец в окружении семи архангелов смотрит на нас сверху — это роспись на потолке…

Пробуждение от сна происходит Сыном…

Долго стояли на смотровой площадке — между небом и землей, высоко над лесом, над озером. В Нигде, в Молочной реке, текущей через «меня» Ниоткуда…

Соединение со Светом, неизмеримо большим «меня», но искра этого Света -во «мне», самосветящийся дух, начало «меня», глубина глубин сердца. Сознание распахнулось…

Тайна Ильи пророка

Стрела пронзила сердце изнутри.

И нет меня — у Никого есть крылья.

Рукою лёгкой письмена сотри —

В молчаньи Свет Себя рождает… Иль я.

И снова встанут лесом письмена

В Начале мира и меня, другого…

Адам, дающий в Духе имена

В Отце рождённым и дарящим Словом…

И на горе, среди иных лесов,

Все тот Свет, созвездие и сила…

Я — вечность. По руке течет песок…

Стрела — Любовь из круга устремила.

Ехали обратно в автобусе по каменистой дороге через лес. И «я» было одним из кисельных, подвижных, временных берегов Молочной реки, проходящей, минуя материю, сквозь небо и землю…