Белая гора альвов

(Наше второе паломничество на Соловки)

Мы стояли на палубе теплохода. Северный ветер пронизывал насквозь, а в сердце светилась радость. И предчувствие чудесного… Все ближе и ближе белые храмы Соловецкого монастыря — так же, как год назад, и в то же время по-иному. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку…
Здесь, на севере, небо совсем близко. И облака — они совсем не такие, как в средней полосе. Северный ветер пишет ими замысловатые письмена по небу… Солнце, сизые тучи, башни кучевых облаков, тонкие высокие белые перья — все это почти одновременно в течение дня, совершенно непредсказуемо.

Когда светит Солнце, прохладный воздух моментально прогревается, так, что можно загорать, а когда набегают тучи, хочется закутаться в теплую куртку…
Мы сошли на берег. Здравствуй, духовная родина!
Когда мы с Ладой подошли к монастырю, я обняла огромный камень в основании стены.
— Здравствуй! — прошептало сердце,- снова Бог дал прикоснуться…

Мы заселились в гостиницу. Небо прояснилось, выглянуло Солнце. И захотелось пройти по берегу, поздороваться с Белым морем, и, может быть, искупаться…

Вода в Белом море даже в самое теплое время не прогревается выше 15-ти градусов. А сейчас — конец августа…
Чуть дальше Переговорного камня — пляж с белым песком. Малибу. Название, данное местными, теперь пишут даже на картах…
Над морем где-то на горизонте висела темная туча, и были видны струи дождя. А на пляже — Солнце, прозрачная холодная вода, чистый воздух, моментально прогретый солнечными лучами… Сосны за спиной. Камни, белый мох. И тишина.
На берегу остались теплые куртки, осенние ботинки, свитера… Мы разделись и вошли в воду.

***
Омой меня с головою чистой водою, Север…
Очисти от грязи душевной, что я принесла с собою…
Возроди в тишине своей…
Тихим ветром меня обвей…

Сначала холодная вода обжигала, а потом тело привыкло. Я хотела окунуться три раза и выйти на берег, и это было разумно, но вместо этого — шагнула чуть глубже и поплыла… Соленая морская вода качала меня, словно морская стихия держала в своей ладони, оберегая…
Мы немного поплавали, а потом вышли на белый песок. Сразу нас обняли солнечные лучи, и мы долго стояли, глядя на солнечную дорожку в волнах. Чистая радость и прозрачность в душе…

Когда шли обратно, набежали облака, пошел грибной дождик — и в облаках загорелась радуга…

В монастыре начиналась вечерняя служба. Мы вошли, уставшие после долгого-долгого дня, после дороги, после купания в море…
И произошло чудо. На вечерней службе были открыты мощи святых. И все бывшие в храме приложились к ним…
Были открыты святые мощи основателей монастыря — преподобных Савватия, Зосимы и Германа.
С огромной иконы кроткий взор Христа смотрел прямо на меня — и все глубины сердца открылись перед Ним…
Господи, Ты видишь меня грешную всю, какая я есть, так что же я все пытаюсь убежать от себя настоящей, пытаюсь казаться лучше, чем я есть… Перед Кем? Почему я боюсь, что Он не примет меня? Не простит грехи?
Ведь я знаю, что Ты любишь меня и ждешь… Ведь не совершенства и безупречности Ты ждешь от меня, а любви… И очищать душу для того, чтобы Ты полюбил меня — бессмысленно.

«Чадо, даждь Ми сердце твое, а все остальное Я Сам приложу тебе…»

Быть хорошей, а не собой — очередная ловушка ума…
Тебе ведомо сердце мое, Боже, тогда зачем же я продолжаю играть в прятки сама с собой…
Не по хорошему мил, а по милу — хорош…

Когда приложилась к мощам преподобных Савватия, Германа и Зосимы, почувствовала исходившее от них тонкое невесомое благоухание. Словно пахло морским воздухом, можжевельником и кипарисом. И ладаном… Легкое живое дыхание благодати. Дыхание вечности…
Вошедшие в вечную Радость святые делились ею с нами, детьми последних времен…
И благословляли на дальнейший путь!

Ушла усталость долгого дня, ушло утомление — душа взыграла радостно перед Богом, как дитя…

Мы вышли из монастыря на закате. Солнце садилось в море — и многослойные темно-синие облака загорелись малиновым пламенем. Малиновый свет отразился в воде…
Мы замерли, глядя на это великолепие. Дальше были еще закаты, и каждый из них запечатлелся в душе, но больше подобная небесная феерия не повторилась…

***

На следующее утро мы с Ладой прочитали покаянный 50 — й псалом. И заговорили о его тайнах. «Тогда возложат на алтарь Твой тельцы»… а что возлагали на алтарь по чину Мелхиседекову наши прапредки? Зерна, плоды, молоко… Так и Традиция содержит в себе зерна, которые, падая на благодатную почву, прорастают и дают всходы… Благодаря двенадцатиразрядному Ключу возможно восстановить — казалось бы, давно забытое. Дух Севера жив…
«Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое…»

Наш путь был — на Секирную гору. Хотелось побывать там без экскурсии, отрешившись от всего — соприкоснуться с тайной горы сердцем…

От поселка до Секирной горы примерно двенадцать километров. Мы приехали к горе на машине. Водитель сказал, что заберет нас через час.

Мы вдвоем стали подниматься по лесной дороге вверх. Тишина… На половине дороги высекли друг друга прутиком — в память того, как ангелы высекли здесь 600 лет назад жену рыбака. Да останется внизу у подножия все земное…
Гора предназначена инокам.
Вот он — памятный крест новомучеников на горе. Красного цвета — цвета крови и Воскресения…
Я поклонилась кресту.
Белый свет из сердца горы мягко вошел в сердце. И высветил душу изнутри… Я смотрела на себя со стороны.
Во свете стали отчетливо видны темные пятна на душе, и особенно — темный крупный сгусток со щупальцем с левой стороны. Именно здесь была причина депрессивных состояний, душевного мрака. Во свете эта темная сущность стала видна отчетливо.
Стали видны тончайшие световоды, словно бы капиллярная сеть, проводившая свет в тонком теле. И один участок этой светоносной сети был словно обуглен. В одном месте тончайшие капилляры почернели… Видимо, по ним пришелся удар беса.
«Да воскреснет Бог, и расточатся враги Его»…
Свет высветил все закоулки души… Эта встреча с горой была — о покаянии. Не случайно утром мы прочитали 50-й покаянный псалом…

Когда я стояла у креста, к нам подошел монах.
— Вы ведь не с группой? — спросил он.
— Нет. Мы пришли сами.
— А куда вы идете теперь?
— К храму. Благословите нас.
— Да благословит вас Господь…
Мы поклонились ему и пошли по дорожке к храму Вознесения Господня…

В храме Ладе пришло видение. Души мучеников так же плотно друг к другу, как при жизни, стояли здесь. А с другой стороны запертой двери в глазок на них смотрели мучители.
Но — погибшие здесь не были привязанными к месту гибели призраками. Божьим Промыслом они стали ангельским сонмом, стоящим здесь на страже вольной волею. На страже Свободы — чтобы никогда больше подобного не повторилось.
И весь придел храма, посвященный архистратигу Небесного воинства архангелу Михаилу — о Свободе. На иконе изображено чудо архангела Михаила в Хонех — архистратиг Божий отваливает камень, загородивший поток, дает течь реке, берущей исток в Начале… Река на иконе льется Свыше, с Небес…
Так пришло откровение о Свободе. Пусть же никогда эта дверь не будет закрыта! Нельзя лишать Свободы ни одно живое существо!
Это — никогда не забудется.
На втором ярусе храма престол освящен в честь Вознесения Господня. Сын Божий, победивший мир, смертию смерть поправый, восходит по горе к Небесному Отцу…
Стоя в центре храма, можно видеть продолжение росписи вверху — Дух Святой в виде голубя в окружении ангельского сонма. Беспредельная Свобода во Отце…

Мы постояли на смотровой площадке над лесом и озером. Вдали был виден Савватиевский скит — он закрыт для посещения. И еще дальше — Сосновая губа. Именно там вышли на берег 600 лет назад Савватий и Герман и пошли пешком через лес к Секирной горе…

Спускались по деревянной лестнице. Во время спуска сердце чувствовало, насколько этот склон был пропитан предсмертным ужасом. Очень много страдальцев было убито здесь.
Под горой стоял деревянный крест в память невинно убиенных. Бледного серо-зеленого цвета… Ужас умирания словно запечатлелся здесь, в этом месте.
Упокой их души, Господи, во царствии Твоем, имена же их Ты, Господи, веси…

***

Вечером того же дня мы плавали на лодке по каналам и озерам. В озере еще цвели кувшинки… Было чувство полета над водой. Выложенные камнями берега каналов, предвечерний затихший лес, папоротники мне по пояс… Я сидела в лодке, созерцая, впитывая и запоминая…
А белый поток тек из сердца горы и шел через мое сердце. Ключ был в глубинном сердце, глубинной памяти…

Ночью приснилось, что я читаю старинную книгу. Книга примерно девятнадцатого века, посвящена мистике и философии. Обложка светлого оранжево-розового цвета, корешок почти оторван. Текст с ятями.
Я делаю пометки над каждой главой. Пишет моя рука, но как бы не совсем моя. В руке чернильная ручка с пером. Я макаю перо в чернильницу и пишу фиолетовыми чернилами. Над названием каждой главы моей рукой пишется в нескольких кратких выражениях ее суть. Коротко и емко. Чем-то эти написанные чернилами строки напоминают речения Тихона Арконова…
Четыре надписи я не запомнила. А над началом пятой главы надпись была такая: » Идет становление пути нового христианина.»
Это запомнилось…
В начале каждой главы были картинки — легкие наброски пером, скорее намеки на… , чем полноценные рисунки…

Я услышала голос. Спокойный, ровный. Неповторимая интонация сохранилась в глубинной памяти. Этот голос точно был мне знаком… Он объяснил то, что не было мне понятно.
— Секирная гора — это позднейшее название, — сказал голос, — это Белая гора альвов.
И я увидела перед собой рисунок. Лада говорила мне, что она почувствовала под ногами гулкую пустоту, когда стояла на горе у креста. Словно там внизу был огромный чугунный пустой колокол… Темная печальная пустота внутри…
Рисунок, который я увидела во сне — это был словно каркас колокола. Металлические дуги — каркас горы — возможно, их было двенадцать — сходились к центру. Ближе к центру, вокруг воображаемой оси шла руническая вязь, она заполняла всю вершину «колокола». В самом центре был небольшой круг, через который и проходил луч Белого света из центра Земли. Шла связь с центрами иных миров Космоса. Здесь шла связь со Вселенной…
И ключом было сердце.
Свет искал, через кого излиться, кто сможет воспринять…
Да, если стоять на вершине горы — эта конструкция может выглядеть как вращающееся колесо со спицами.
— Возможно, этот «колокол» и есть мистически голова Иоанна Крестителя, — сказала Лада, когда я рассказала ей этот сон… (О духовных тайнах Соловков говорится подробно в книге ее «Дар одолеть раскол».)

После видения каркаса колокола сон чуть изменился. Я увидела склон, заросший травой и деревьями, по которому мы спускались по деревянной лестнице. У подножия — деревянный крест в память невинно убиенных. И ниже креста я увидела толпу непонятных существ. Скорее, стадо. Существа, похожие на зверей, заросшие шерстью, но с человеческими глазами, бродили на четвереньках у подножия горы и мычали. Души мучителей тоже остались здесь… Потеряв человеческий облик и дар слова, они могли только мычать, умоляя молиться о них…

И снова возникли в памяти строки покаянного 50-го псалма:

3 Поми́луй мя, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, и по мно́жеству щедро́т Твои́х очи́сти беззако́ние мое́.
4 Наипа́че омы́й мя от беззако́ния моего́, и от греха́ моего́ очи́сти мя.
5 Я́ко беззако́ние мое́ аз зна́ю и грех мой предо мно́ю есть вы́ну.
6 Тебе́ Еди́ному согреши́х, и лука́вое пред Тобо́ю сотвори́х, я́ко да оправди́шися во словесе́х Твои́х и победи́ши, внегда́ суди́ти Ти.
7 Се бо в беззако́ниих зача́т есмь, и во гресе́х роди́ мя ма́ти моя́.
8 Се бо и́стину возлюби́л еси́, безве́стная и та́йная прему́дрости Твоея́ яви́л ми еси́.
9 Окропи́ши мя иссо́пом, и очи́щуся, омы́еши мя, и па́че сне́га убелю́ся.
10 Слу́ху моему́ да́си ра́дость и весе́лие, возра́дуются ко́сти смире́нныя.
11 Отврати́ лице́ Твое́ от грех мои́х, и вся беззако́ния моя́ очи́сти.
12 Се́рдце чи́сто сози́жди во мне, Бо́же, и дух прав обнови́ во утро́бе мое́й.
13 Не отве́ржи мене́ от лица́ Твоего́, и Ду́ха Твоего́ Свята́го не отыми́ от мене́.
14 Возда́ждь ми ра́дость спасе́ния Твоего́, и Ду́хом Влады́чним утверди́ мя.
15 Научу́ беззако́нныя путе́м Твои́м, и нечести́вии к Тебе́ обратя́тся.
16 Изба́ви мя от крове́й, Бо́же, Бо́же спасе́ния моего́, возра́дуется язы́к мой пра́вде Твое́й.
17 Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́.
18 Я́ко а́ще бы восхоте́л еси́ же́ртвы, дал бых у́бо, всесожже́ния не благоволи́ши.
19 Же́ртва Бо́гу дух сокруше́н, се́рдце сокруше́нно и смире́нно Бог не уничижи́т.
20 Ублажи́, Го́споди, благоволе́нием Твои́м Сио́на, и да сози́ждутся сте́ны Иерусали́мския.
21 тогда́ благоволи́ши же́ртву пра́вды, возноше́ние и всесожега́емая: тогда́ возложа́т на олта́рь Твой тельцы́.