© Ирина Чутчикова, 12 ноября 2014

Слава Богу, немало есть различных изображений святых Михаила Тверского и Анны Кашинской. Мне же более всего трогает сердце это:

Понятно символическое значение двух этих стволов березок, растущих из одного корня, что изображены фоном. Конечно, это есть души любящих супругов, разлученные мученичеством князя на земле, но воссоединившиеся в своей святости на небе у Престола Господня. Однако два эти березовые ствола, подобные перстам, суть еще и знак ДВОЕПЕРСТИЯ…

Но будем излагать по порядку. Кто есть эти святые?

Святая благоверная Анна Кашинская — тверская княгиня, дочь Ростовского князя Димитрия Борисовича, правнучка святого благоверного князя Василия Ростовского — в 1294 году вступила в брак с князем Михаилом Тверским, сыном великого князя Ярослава Ярославича. Бог дал супругам пятерых детей. Дочь Феодора умерла в младенчестве. Четверо же сыновей — Димитрий, снискавший в зрелости прозванье Грозные Очи, Александр, Константин и Василий — росли и воспитывались родителями в лоне православной веры и на примерах предков.

А было в этом роду, каким подражать примерам! Как в линии Михаила, так и в родословии Анны. Богаты были оба рода князьями, отдавшие жизнь за веру и родную землю. Причисленными к лику святых:

• святой благоверный князь Черниговский Михаил,
• святой благоверный князь Василий Ростовский,
• святой благоверный князь Александр Невский!

По лествичному праву наследования в 1305 году Михаил стал великим князем Владимирским. Стремился объединять разрозненные русские земли вокруг Владимирского престола.

Противостоял Михаил московскому князю Юрию Даниловичу. Не по гордыне противостоял, а затем, что был этот Юрий проводником антирусской — ордынской — воли. Вот он-то был гордецом… Юрий Московский купил в Орде право на великое княжение. Чем купил? А вот, в том числе и тем, что в 1317 году тумен татар пришел на Тверскую землю и принялся с полного согласия того Юрия разорять ее (как ровно шесть веков спустя иудео-большевики станут разорять Русь)!

Князь же Михаил Владимирский выступил против этих татар с войском и наголову разбил (в точности, как покровитель его небесный — архистратиг Михаил – разбил силу дьявольскую во время небесной битвы)! Предатель русского дела Юрий (коллаборационист – как бы сказали сейчас) позорно бежал и скрывался в страхе за свою жизнь в Орде. Прятался там за хана и все подначивал его против Михаила. И вот, стал требовать хан великого князя Владимирского к себе на суд.

Мог Михаил не ехать? Вполне! Дети умоляли его не ехать. Бояре говорили: плюнь ты на этого собаку! Как он тебя достанет? Все мы тут за тебя! Стены города крепки. Войско есть – да уже и тобой самим хорошо научено бошки смахивать со плеч неруси!

Думал великий князь… Держал советы с попами, с волхвами, старцами… Более же всего молился Христу во храме, в безмолвии простираясь перед Его ликом.

Затем же говорил так: если уже трус и предатель Юрий выклянчил-таки ханский приказ требовать меня на суд – Орда теперь не отступится, чтобы не потерять лицо. И будет послан по мою душу на Русь уже не единый тумен, а три, четыре, а то и пять. С такими силами будет нам невозможно справиться ни при каких обстоятельствах. И примутся тогда нехристи грабить и убивать по всем землям русским, кровь проливать немеряно! Пусть лучше уж одна моя голова падет. Итак, надлежит мне ехать.

Но все опять умаляли его остаться. Более всех жена: Не пущу! что ты хочешь делай! хоть меня саму режь!

А князь тогда сказал так: Священное писание христианское говорит: Жене надлежит послушание мужу. Мужу надлежит послушание Богу. Вот я и слушаюсь Бога нашего Христа, Который сам своей волей отдал себя на поругание и на смерть, чтобы спаслись многие.

И тут княгиня взглянула на мужа своего и увидела сияние подвига у него в глазах.

И залюбовалась.

И поняла вдруг, что невозможно чуду сему препятствовать, какая бы при том тяжесть не ложилась на сердце.

И вот, уста княгини в ответ произнесли то же самое, что и двенадцать веков назад – Пресвятая Дева: Се, раба Божия!

Теперь уже они оба — князь и княгиня — детей и бояр уговаривали не противиться решению отца своего и господина. И вот — вольной волей могучий воин пошел туда, где, знал точно, казнят его лютой казнью. А именно – сердце вырвут. Такой жестокий обычай был тогда у язычников и просуществовал затем у них еще долго.

Впрочем, чудовищное действо сие совершалось больше самой вот этой уже разлукой! Никак не могла княгиня себя заставить проводы даже прекратить князя: шла все за ним и шла, когда все остальные уже давно повернули вспять.

И там лишь остановилась Анна, где приказал муж: Далее не ходи! Орде много чести будет, если говорить станут, будто б и ты — к ним в гости. И княжеству пригляд нужен. И мать нужна детям нашим.

На месте расставания святых Михаила Тверского и Анны Кашинской свидетели его выстроили часовню. Люди ведь уже тогда святыми этих двоих почувствовали! Да и как было небесную правду о них не ощутить православному, когда сказано: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин 15:13)! И еще: Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец (Ин 10:11).

И до сих пор возобновляема людьми добрыми православными часовенка эта на берегах Нерли! И ходят крестным ходом потомки спасенных подвигом княжеским — кланяются спасителю. А совокупно и супруге его, нашедшей в своей душе невероятную силу – не перечить ТАКОМУ решенью мужа! Супруге, лицо которой князь видел до последнего мига, как ему шагнуть в ад ордынский… Как согревал и укреплял его сердце тогда милый лик русский – лицо жены, следовавшей за ним, покуда не приказал, неотступно.

Она-то, его жена, уверовала прежде всех в святость мужа. И так сказала себе: Он, полагающий душу за своих – спаситель, и в жизни вечной пребудет одесную Спасителя. А мне пока еще суждено пребывать какое-то время на сей земле, томиться в разлуке с мужем. Так ниспошли же мне, Господи, силы жизнь эту земную провести так, чтобы в загробной жизни мне с Михаилом – воссоединиться, и через это пусть горечь нашей разлуки кончится!

И стало по сей молитве. Преставившись, оказалась княгиня там же, где муж ее. То есть причастилась к лику святых на небе.

А люди на земле об этом не знали долго. Потому что княгиня не разрешала рассказывать про свои добрые дела и скрывала подвижничество духовное. Возможно – памятуя о том, что сказал Христос о прославляющих себя на земле: они уже получили награду свою (Мф 6:16). Тогда как хотелось Анне одной и только одной награды: воссоединиться на небесах с мужем.

И как же православные тогда все же узнали про святость Анны? О том, кем стала она у Бога после смерти своей? Узнали — только через четыре века. Когда большая беда пришла на родную землю святой. И потому не могла святая не явить себя в чудесах и не оказать великое заступничество земной своей родине.

Чудеса при гробе святой Анны начались в 1611 году, во время осады Кашина литовскими войсками. Святая княгиня явилась пономарю Успенского собора Герасиму и сказала, что она молит Спасителя и Пресвятую Богородицу об избавлении города от иноплеменников. Кашин выстоял! Тогда же совершались и чудеса от мощей княгини, почивавших под спудом.

Слух о таких посмертных деяниях благоверной княгини Анны дошел до благочестивою царя Алексея Михайловича. Да и до патриарха, коим тогда был Никон. И вот, на Московском Соборе 1649 года постановлено было открыть мощи княгини.

Перенесение мощей благоверной Анны Кашинской состоялось 12 июня 1650 года. Присутствовал государь и весь высший клир. За всю историю Русской Церкви до наших дней ни одна святая не удостоилась столь блистательного и пышного торжества.

В повести о перенесении мощей святой Анны Кашинской рассказывается о случившемся тогда чуде. Когда гробница внесена была уже на паперть Воскресенского собора, несшие ее вдруг остановились, потому что не могли дальше двинуться ни на шаг. Тогда царь Алексей Михайлович обратился к Анне Кашинской с умиленной молитвой, в которой просил ее временно хотя бы почтить своим присутствием собор Воскресенский, пока на месте обретения ее мощей не будет воздвигнут каменный храм в ее имя. После этого гроб с мощами без затруднения внесли в Воскресенский собор и с молебным пением поставили на правой стороне вблизи алтаря.

И царь, конечно, исполнил обещание свое святой. На средства Алексея Михайловича в 1666 году был построен каменный Успенский собор с приделом во имя святой Анны Кашинской. По повелению царя была изготовлена серебряная позолоченная рака для ее мощей. Руками его сестер-царевен были вышиты покровы на раку мощей святой Анны Кашинской. В Успенском соборе до начала XX в. хранился запрестольный крест – дар царя.

И вот здесь мы подходим к основной теме статьи. Вы обратили внимание, в каком году был построен этот собор с приделом? В 1666-м. То есть ровно, как только начался злой раскол русской церкви!

Известно ли было расколоначальнику — патриарху Никону – об этом приделе во имя святой Анны Кашинской? Просто не могло быть ему о нем не известно. Как и о самом прославлении ее. Более того, такое прославление на государственном – так даже можно сказать – уровне вовсе не могло состояться без деятельнейшего участия патриарха. История церковная так именно сохранила: сам Никон патриарх неуклонно ратовал за положение мощей Анны открыто для поклонения.

Заметим: ратовал этот самый Никон, злее которого не было противника ДВОЕПЕРСТНОГО КРЕСТНОГО ЗНАМЕНИЯ. Почему здесь это важно заметить? Это понятно будет из дальнейшего изложения.

Через 11 лет – в 1677 году, то есть уже при следующем патриархе, Иоакиме, ревностном последователе реформы-ереси Никона – произошло неожиданное. И даже вообще небывалое в истории русской православной церкви. Да и никогда, слава Богу, после не повторившееся. А именно: патриарх Иоаким в 1677 году отменяет(?!) канонизацию святой, запрещает поклонение святым мощам Анны Кашинской.

Как будто в человеческой воле определять, кому — и какое время — пребывать во святых у Бога!

Чем же такое нелепое постановление было вызвано? А тем, что где-то между 1666 и 1677 годами – т.е. в самые первые годы свирепствования никонианской реформы-ереси – произошло чудо: пальцы десницы мощей святой Анны Кашинской, свободно прежде расслабленные, никакое собой сложенье не образующие, – СЛОЖИЛИСЬ В ДВОЕПЕРСТНОЕ ЗНАМЕНИЕ.

И чудо это немедленно было замечено православными, которые оставались верны обряду старому, то есть:

• Прямому – стрелообразному – посоху архиерейскому
• Единому – а не сдвоенному – «И» в имени Христа: Исус (почему это важно см. в книге Дмитрия Логинова ИМЯ БОГА СТРЕЛА И КРЕСТ, М., 2009)
• Двоеперстному крестному знамению.

Сохранившие верность этому всему сразу же заметили, разумеется, когда произошло чудо – сложение десницею мощей двоеперстия.

И вот последователи старого обряда – противники никонианской реформы — стекались со всей России в этот храм и в этот придел! Собственными глазами увидеть и поклониться.

Ибо хорошо понимали: произошло чудо, а не какая-либо случайность. Это современные скептики, разумеется, будут говорить: Наверное, персты были так и раньше у нее сложены. Просто не заметили, полагаючи мощи открыто. Вот и все.

Однако любому разумному человеку ясно: да ведь НЕ МОГ не заметить такого Никон – ярейший враг двоеперстия – сразу же. Ведь сам же взгляд человеческий так устроен, что прежде прочего всегда на лицо и на руки обращается. На кого бы мы не смотрели — на живого или на мертвого. Это совершенно невозможно, чтобы сначала не заметил Никон, а затем и Иоаким тоже не заметил поначалу и лишь через несколько лет спохватился вдруг!

Нет: это произошло чудесное действие святой души с того света. Действие, которым выражается недвусмысленно НЕПРИЯТИЕ небом этой реформы-ереси.

Ведь о подобном уже упоминалось однажды в Житиях святых. А именно: в Киево-Печерской Лавре незадолго после ее основания хоронили святого в пещерах монастырских в узкой каменной могиле-расселине — да все никак не могли мощи его, смертельным окостенением скованные, туда вместить. И вот: этого святого дух возвратился на краткий миг в оставленное им уже тело! И братия увидела, как покойник сам улегся в могилу! И замер там, крестообразно сложивши на груди руки. После чего не проявлял уже ни малейших признаков жизни — не отвечая ни на какие зовы, ни на какие действия братии. Такое произошло тогда чудо. Читай внимательно Киево-Печерский Отечник (Патерик).

Такое в точности чудо сотворилось и в данном случае. Но тут — не мощами в целом, а лишь одною десницей оных. Причем, наверное, уж не раз и не два пытались никониане как-то разжать, расслабить, устранить это сложение перстов десницы в двоеперстие в раке мощей святой! Однако десница святой Анны каждый раз принимала вновь эту форму сложения — немедленно сразу же старообрядческими паломниками со всей Руси узнаваемую.

И ведь нельзя же было никонианам-еретикам просто вот изъять мощи из всеобщего обозрения и вновь поместить под спуд. Поэтому пришлось им такое вот сочинять идиотское постановление о… разжаловании из лика святых! как будто бы лик святых — чин в армии человеческой, а не один из сонмов воинства Христова небесного!

Да только вот почитание в народе не прекратилось. А почему же не прекратилось, кстати? Народ ведь обыкновенно как? — повозмущается, конечно, против сотворенного произволу, но со временем и забудет — на что, наверно, и был расчет.

Но вот не позабыли люди. А это значит: воссоединившиеся на небе супруги — землю-то навещали. Благочестивые пересказывали в течение трех веков (а потом царь Николай II Святой повелел возобновить поклонение мощам Анны): Приходят Михаил и Анна к жителям Кашина и окрестностей. Расспрашивают, хорошо ли живется. Да помогают в горестях, предстоя у Престола Божиего на небе.

Да, люди этой земли – Кашина и окрестностей — видели Михаила и Анну так в точности, как воины Александра Невского видели в свое время святых Бориса и Глеба, оказывавших им помощь воинскую против напавших на Русь католиков. Но то другая будет уже история – не про двоеперстие.

А корни двоеперстного знамения уходят глубоко в дохристианское прошлое. Именно же: в прошлое зороастрийское, скифское. В тайну Трои. Потомки троянцев известны были в античности как венеды – енеиды, сыны Энея[1] – сиречь славяне. Но об этом я напишу потом. Или пусть напишет кто-то другой из последователей Русской Северной Традиции, подробнее сей темой владеющий.

Поделиться с друзьями в соцсетях: