© Логинов Дмитрий, Веста и Веды (летопись обороны Истины)

  Станислав: Под словом Веды обычно понимают священные писания индуистов. А ведь само слово русское. Уверен, что должны быть и русские Веды. Скажи, Димитрий, что можно считать русскими Ведами? Велесову книгу? Песни птицы Гамаюн? Еще что-нибудь?

Димитрий: 

Да, можно говорить о существовании русских Вед. И к ним относится, безусловно, Влесова книга. А также древний эпос о Даждьбоге. А также и еще многие другие гимны, предания, мифы, былины и старины…

Однако выражение «русские Веды» не совсем точно. Русская земля держит корень ВСЕГО ведизма. И первоисток этот есть великая Веста.

Непосредственно-сообщающаяся-с-Истиной – Веста – есть одно из величальных имен Макоши, покровительницы Руси. Вестой же называется наидревнейшая на Земле книга (существует православный иконописный канон Богородица с Книгой), которую хранят сейчас, по преданию, лабиринты пещер сибирского плато Путорана. Название Путорана, собственно, и указывает на то, что гора есть «израненная путями», то есть ходами в ней, лабиринтами (пришедшие позднее придумывали, разумеется, задним числом этимологию созвучную собственным диалектам).

Книга Веста существует в трех ипостасях.

Это Книга, принесенная с Арктиды, с Острова Тайного (Туле) волхвом Ильмом Тульским, что пришел вместе с Арием.

Это списки и сказки (в древности слово «сказка» означало пересказ) с той Книги, то есть Русская Северная Традиция, передаваемая от учителя ученику со времени Ария и до сего времени.

Это Благодатный Огонь, который до времени воплощения Даждьбога на Земле (т.е. до Р.Х.) сходил с неба на великих праведных скифов (подобно тому как Дух сошел на апостолов – святых галилейских скифов – как языки огненные), а после воплощения Даждьбога сходит ежегодно в день Его победы над смертью на место этой победы — воскресения (т.е. на Гроб Господень).

О Весте написал иносказательно знаменитый алхимик Василий Валентин в трактате De occulta philosophia: «Богиня Счастья жила на Севере в очень холодных высоких горах Острова Туле, ее звали Веста От своего мужа, Бога Неба, она родила ребенка, который по виду был подобен змее (выходцы из легендарной Гипербореи породили цивилизацию древних руссов по берегам реки Волги, которую эллины воспринимали образно как Змеедеву-Гидру — Д.Л.)… Разумом своим этот ребенок был понятлив, умен, мудр, смышлен и предусмотрителен… и принял [со временем] образ другой: стремительного летучего духа, совершенно огненного».

Вспомним поучение Христа «будьте кротки как голуби и мудры как змии» (Евангелие от Матфея 10:16). Змеиная символика мудрости восходит к Великой Весте (откуда проистекает и символизм Абраксаса гностиков).

Итак, эта книга Веста содержит в себе вселенскую Весть, переданную древним руссам от арктов. Ведание сей вести – ведизм. Не ведающие же гласа сего – невежды, невегласы, язычники. Ведь есть единородный глас Истины, а есть, так сказать, бастарды, то есть опрометчивые перепевы: языки, разноголосица.

Да, Голубиная книга, Велесова книга, Веда словена – это есть не язычество, это есть древнерусский (а значит и всеславянский) ведизм. Все это суть серьезные, очень большой чистоты источники. И благо есть припасть к ним. Но, припадая, надлежит помнить: они являют собою, все-таки, проистечения из наисерьезнейшего и наичистейшего. И первоисток этот суть великая Веста.

Русские Веды есть, можно сказать, этой Весты вольный пересказ. Плюс изложение истории начиная с пришествия арктов и до времен Вещего Олега. А Веды индуизма есть вольный пересказ этого вольного пересказа (в том числе и не сохранившихся вовсе к настоящему времени частей русских Вед, за что индуистам поклон) плюс еще история Арьяварты.

Веста же представляет собою СВЕРХКОНЦЕНТРАТ.

Вот самая сердцевина Весты:

Есь,

Есус,

Ерус.

Подобное трудновато было бы понимать современному человеку. Средний современный человек оскотинился. Я этим словом не ругаю его, просто констатирую факт: скитается ине… то есть вдали от истины. Настолько загипнотизирован средний современный человек началом животным и вообще тварным, что задается всерьез вопросом: а есть ли Бог?

Не таковы были наши предки, знавшие, помимо животного – и даже помимо тварного вообще, – множество еще разных ярусов бытия. Для них не стоял вопрос «есть ли Бог», а для них был ответ в Имени самом этом Бога: Есь. Бог именно И ЕСТЬ само Бытие, оно есть принадлежность Его, а не: принадлежит или не принадлежит ко бытию Бог.

Отсюда это древнеславянское имя Всеотца – Есь – хранившееся, долее других, енисейскими остяками. Никакого бытия вне Бога наши древние предки просто не мыслили. И совершенно справедливо: бытие вне Бога, вне Еся – это просто небытие!

Западные средневековые схоласты попытались бы возразить что-то вроде: если Бог есть бытие, то небытие уже не есть Бог, а следовательно небытие есть равная противоположная сила, противостоящая Богу, а Бог, для которого можно представить такую силу, уже не вполне суть Бог.

А мы бы им отвечали: Парменида перечитайте. Вы его должны знать, западные, вы ведь из античного наследия только скифских ведических мудрецов игнорируете. А Парменид был эллин, хоть и учился у тех же скифов. Так вот, Парменид прежде всего тем славен, что выкрикнул однажды, как Архимед эврику: «только бытие – есть»! Гегель говорит: этот возглас и знаменовал рождение человеческой философии. А ведь на самом деле Парменидом была лишь озвучена малая и сама собой разумеющаяся часть Весты древних руссов.

Небытие представляет собой не силу, а лишь недостаток или несовершенство какого-либо конкретного бытия («если в кране нет воды»…). Бог же есть именно такое Бытие, которое свободно от несовершенства и недостатка. Как сказал тот же Гегель, «Бог есть Реальное во всяком реальном». Бог есть, можно сказать, Бытие над бытием и небытием. То есть он даже не «есть», а: ЕСЬ.

Пожалуй, остяки умели богословски осмыслить вот это НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ОЩУЩЕНИЕ бытия – вот Он, Бог! Рыбачившие по Енисею снимали, сами того не ведая, надуманное противоречие между «Богом рыбаков» и «Богом философов». Неопределенное Первобытие вообще, в своем чистом виде, есть Отец всяческого определенного бытия. Оно сотворяет из ничего мир, миры, ярусы (уровни)… через посредство Сына, который Слово.

Есус есть Есю Сын. (Христос говорит: «Я во имя Отца Моего» — Ин 10:25.) Фактически то же самое непосредственное ощущение бытия, но как бы сфокусированное в точке самосознания: Я Есмь. Так бытие вообще становится бытием определенным.

Ерус же представляет собой сей Дух определенности бытия. Ведь именно от этого краеугольного камня «Я Есмь», от этого сверх-вселенского креста, от этой нулевой точки пересечения всяческих возможных координат ты только и начинаешь понимать что-то, выпрастываться понемногу из всяких иллюзий… То есть ты начинаешь путь, на финише которого даже это самое «Я вообще» и, соответственно, этот самый «Мир вообще» тоже постигаются как иллюзия. То есть Сын возвращается к Отцу.

И Ерус представляет собою дух этого восхождения-вознесения. Дух этого прохождения самых различных ярусов бытия, то есть иерархии псевдо-подразделений на Я и Мир, утончающихся все более.

В итоге получается некий Полюс без противоположности своей. То есть некий полюс чудесный («чтобы радость ваша была совершенна… возвещаем вам: Бог есть свет и нет в нем никакой тьмы» – 1 Ин 1:4-5)… святой. СЕ ВЕРА (о какой мечтал Кьеркегор, если понимать его по Шестову)… Это суть СЕВЕРНЫЙ или, точнее сказать, сверх-северный полюс: Гиперборея духа.

Получается Дух, существующий концентрированно и, однако, не таким образом, как сконцентрировано Я, потому что любое Я противоположным полюсом знает Мир, что бы ни понималось под этим словом. А Дух не знает.

Он прост, Он свят, Он чудесен.

Он исходит непосредственно от Отца. Он миром не ограничен.

Он – Тайна. Точнее даже сказать, ТАИНА. Светлая истина, которую непосредственно чует и бережно таит в глубинах глубин своих сердце. Велесова книга вот как пересказывает Великий Триглав из Весты: «Таина влика есе иакожде и сврг перуно есе а свентовенд» (дощечка 11). Одно из возможных верных прочтений, один из великих тут содержащихся смыслов: Тайна великая есть, как восхождение Перуна ко Сварогу рождает исхождение Свентоведа (или: вознесение Перуна ко Сварогу откликается исхождением Свентоведа).

Сравним из Нового завета: «Тайна сия велика есть – я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (Еф 5:32). «Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит, потому что Я к Отцу Моему иду… И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет… В тот день узнаете вы, что Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас» (Ин 14:12-20).

Дух истины, это Свентовед (Стрибог). Перун в данном случае суть ДАЖДЬБОГ В ЕГО ВОСХОЖДЕНИИ К ОТЦУ. Язычнику последнего не понять. Для язычника Перун и Даждьбог «подобны мужам» (говорит Велесова книга, дощечка 22) и ничего больше.

Ведизм же способен видеть, каким образом второй лик Великого Триглава сам есть триглав. Даждьбог есть Бог Слово как Первый и Последний, Альфа и Омега, Начало и Пакибытие. Перун есть Бог Слово как Воскресший (крес = огнь) и Возносящийся, и низводящий огонь, и «Грядущий на облаках небесных со славою и силой великою» (Мф 24:30), «ибо, как молния, сверкнувшая от одного края неба, блистает до другого края неба, так будет Сын Человеческий в день Свой» (Лк 17:24). Велес же есть Бог Слово вочеловечившийся, воплотившийся: Пастырь овнам (подобно тому как влесы – знаки, руны – представляют «плоть» слова).

Неоязычество и узко-конфессиональный современный христианский официоз сходятся в своей неготовности и в своем нежелании допустить хотя бы возможность подобного представления. Средний фанатичный последователь того и другого более всего опасается, почему-то, как бы в его сепаратной застойной лужице не случилось какого-либо течения. А все ведь эти лужицы-старицы были некогда части русла единой мощной реки русской духовности… И вот единство потока и обеспечивало стабильность и снимало угрозу пересыхания…

Еще в начале прошлого века встречались люди, готовые к мышлению в категориях ведических. «Русские боги – крещеные, переливаются друг во друга как цвета радуги, а Солнце за ними одно», метко написал в 1930 году Дмитрий Мережковский в главе «Крещеные боги» в книге «Атлантида – Европа».

Всякий ведизм есть, как мы говорили, пересказ Весты. Или пересказ пересказа. В этом последнем случае возможны уже кое-какие отклонения, намечается крен в язычество, хоть и, по началу, не слишком сильный. Упанишады: «Тот, кто создает безостановочно миры – троичен. Он есть Брама – Отец, он есть Майя – Мать, он есть Вишну – Сын. Это Сущность, Субстанция и Жизнь. Каждый заключает в себе двух остальных и все три составляют одно в Неизреченном».

Попытка мыслить Всевышнего как триглава показывает: Упанишады имеют своим праистоком Весту. Но это пересказ пересказа: метафора половой дихотомии мать/отец и рождения по плоти слабы для придания сознанию направления во глубины глубин этой неизреченной Тайны как Трое составляют Одно. Со строго-ведической позиции говоря, даже боги – а не только Сам Бог Всевышний – не помещаются в символизм половой двумерности, хотя на уровне богов уже есть резон говорить о мужской/женской ипостасях.

И, уж конечно, Майя, которая суть Иллюзия, не может быть одним из ликов Триглава, который суть Истина. Величие Богородицы состоит не в том, чтобы входить в Троицу (тогда уж лучше понимать Ее по Сергею Булгакову). Да и вообще Майя суть лишь один из аспектов Матери, Богородицы, Макоши. Макошь есть великая Веста (подробней в книге «Богослов, который сказал о Боге лишь одно слово» – Дмитрий Логинов, М., ИД Альва-Первая, 2009).

Поэтому 12-й антифон Утрени Великого Пятка, то есть: «Вот что говорит Господь иудеям: род лукавый, что сделал Я тебе, или чем тебе досадил? Слепцов твоих Я сделал зрячими; прокаженных очистил; человека, лежащего на одре, восставил. Вот что сделал Я тебе — и чем ты отплатил Мне: за любовь — вы пригвоздили Меня ко кресту. Более этого Я уже не потерплю, и призову к себе Мои народы; они прославят Меня с Отцом и Духом, и Я дарую им жизнь вечную».

Вот эта некоторая зыбкость Упанишад и, особенно, менее древних священных писаний востока дала возможность югу, а затем западу, постепенно сползать в язычества. Затем некоторые из этих язычеств и далее продолжали вырождаться – в этнотеизмы (псевдо-монотеизмы вроде иудаизма), в результате чего наступила эпоха ветхозаветной тьмы.

Недавнее же – по метаисторическому масштабу – пришествие Христа наново возродило Благою Вестью в первоисточной чистоте учение Древней Весты о Великом Триглаве, то есть о Пресвятой Троице. Это был духовный триумф СЛАВЯНСТВА. Ибо славяне-то ведение о Боге Три-Едином Всевышнем сохранили без какого-либо изъяна. Так, например, книга «Веда Словена» (священные ведические гимны болгар-помаков, опубликованные Стефаном Верковичем в 1881 году) славит Великий Триглав: Вышеня, Белобога и Коляду. 

Поэтому 12-й антифон Утрени Великого Пятка гласит: «Вот что говорит Господь иудеям: вы пригвоздили Меня ко кресту, но Я призову к себе Мои народы — они прославят Меня с Отцом и Духом, и Я дарую им жизнь вечную». Бог Слово призывает к себе народы Свои — славян (словен).

Духовную сердцевину метаистории неплохо передают строки, поставленные представителем обрусевшей шведской фамилии как эпиграф книге «Аттила», где множество ценных сведений о Руси времен первых вселенских соборов христианских: «История в наивысшем значении суть летопись обороны Истины против восстающего на нее, явно или тайно, отрицания. Видимо действующие в этой борьбе личности и народы представляют по сути не что иное, как только сознательные или бессознательные орудия движений Духа Правды и двуликого духа неправды» (Александр Фомич Вельтман, 1858).

  © Дмитрий Логинов, 28.08.2012 

Поделиться с друзьями в соцсетях: