Институт богословия Русской Северной Традиции осуществляет, в рамках общей работы Славянской Всемирной Академии, следующие виды деятельности: Научно-исследовательскую. Ее результаты представлены в публикуемых нашими сотрудниками книгах, статьях, сообщениях на конференциях. Преподавательскую. Читаются курсы лекций. Проводится очное и заочное обучение. Общественную. Институт богословия РСТ является координатором общественного движения РОСТ, а также инициатором ряда проектов. Ведение, которое хранит Русская Северная Традиция, это фундамент, который уникален тем, что только на нем возможно реальное возведение единства в Духе ВСЕХ русских людей. Это Ведение на деле представляет собой отшлифованную тысячелетиями Русскую Идею – ту самую, которую, «изобретая велосипед», «ищут» патриотически настроенные силы России два последних десятилетия. Именно это Ведение представляет собой и предмет исследования, и метод работы Института богословия РСТ.

Крест богини Мары на христианских иконах

статья представляет конспект фрагмента книги Юрия Леднёва «Любовь к мудрости». Полный текст этой книги – ЗДЕСЬ.

Если посмотреть на старинную христианскую икону XIII века с изображением собакоголового святого Христофора можно увидеть на ней интересный крест, который святой держит в руках. Данный крест на других иконах найти достаточно сложно, однако будут приведены ещё несколько икон с подобным изображением креста. Такое начертание символа полностью соответствует кресту ведической богини Мары.

В древности славяне изображали его на надгробиях и некоторых храмах, а также носили как украшение в форме т.н. оберега Рарога, который представлял собой крест богини Мары, начертанный поверх круга. Это символизировало силу КОН-а и защиту от тех, кто живёт вне его (кона), т.е. от врагов и иноземных захватчиков. Поэтому КОН — не просто свод правил, а умная икона — божественная норма бытия — каждого славянина (Русское миропонимание: пространство смыслов. Опыт словаря с пояснениями. Гаврилов Д.А., Ермаков С.Э. М.: Ладога-100, 2008). Аналогичный крест можно встретить на иконе XIV века с изображением Преподобного Афанасия Афонского (рис. 43).

Христофор

Рис. 42. Икона «Святой Христофор». XIII Век.

Афаначий

Рис. 43. Икона Преподобный Афанасий Афонский. Фреска греческого иконописца Мануила Панселиноса. XIV век.

церковь Птера и павла

Рис. 44.В — Церковь Петра и Павла в Кожевниках. г. Новгород. XV век.

На сегодняшний день существует мнение, что данный крест традиционно считается Христианским. Исходя из самой его формы этот крест именуют кросслетом. Из энциклопедии символов: «Крест кросслет также называется Тевтонским крестом. Четыре маленьких крестика на концах символизируют четыре Евангелия. В виде косого креста он называется крестом святого Юлиана».

Но археологические находки говорят нам, что данный символ относится к древнему дохристианскому периоду. На территории современной России таких находок немного, но их достаточно на землях, которые в давние времена также считались Русью, например у нашего соседа Беларуси.

Одна из таких находок была обнаружена в могилевской области близ деревни Заозёрье белорусским историком Михаилом Карпеченко. О результатах своего исследования Карпеченко написал следующее: «На Заозерском комплексе камней на двух валунах выбит двенадцатиконечный крестик. Известно, что этот же самый знак находился на „груди“ украденного креста, который стоял возле обрядовых берез. А неподалеку протекает речка Можа и находится деревня Можаны, поблизости сохранились одиночный курган и три курганных захоронения эпохи Древней Руси с насыпями, а также городище раннего железного века. Представляется возможным, что эта местность в дохристианские времена была связана с сакральным культом богини Можаны (Мары). Культ ее, кажется, был довольно-таки распространен на Могилевщине до конца XIX века. По крайней мере, в то время этнограф Сергей Максимов на Днепре и его притоках только под Могилевом отыскал пять бывших капищ Мары».

«Можана-Морена-Мара — продолжает Карпеченко — входила в число самых древних божеств индоевропейцев. Они сохранились в сознании жителей Прибалтийских стран, Польши, Скандинавии, Англии, Сербии, Чехии, Италии и ряда других. Первоначально представлялась богиней смерти, болезней, холода, зимы, ночи, тьмы, черной магии и ярости. Восточнославянские язычники видели в ней дочь самого Сварога, считали женой Кощея, или женой Велеса. У Можаны было несколько детей, наиболее известные из них — Кривда, Мста, Желя, Угомона».

Обратите внимание, какое удивительное сочетание смыслов является плодом чрева богини Мары: Кривда, т.е. ложь и Мста, т.е. месть в смысловом соотношении стоят напротив Жели, т.е. жалости и Угомоны, т.е. спокойствия. Это, своего рода, некое проявление философской мудрости, сочетающееся в самом образе смерти, в образе богини Мары.

Белорусский историк Дмитрий Скворчевский утверждает, что на территории Беларуси находится огромное количество идолов, валунов и фигур, имеющих схожие отметины. В частности находки можно обнаружить в д. Юхновичи (Слонимского р-на), д. Залузье (Жабинковского р-на), д. Хожево (Молодечненского р-на), д. Елизаровичи (Речицкого р-на), д. Долгиново (Вилейского р-на), д. Лепел и д. Чаплин (Брестская обл.) и других областях.

Историк также отметил, что аналогичное количество находок существует и Прибалтике, в частности на территории нынешней Латвии, где можно встретить древние надгробия и камни, с высеченными на них крестами: «Латышский этнограф Гунтис Эниньш (Guntis Eniņš), который отыскал и описал древние наскальные магические изображения знахарей, приводит свидетельства одной латгальской крестьянки о том, что на камне Мары во время летнего солнцеворота, когда играли свадьбы, скреплялся брак. Молодых торжественно подводили к этому старому валуну и выбивали на нем знак богини — двенадцатиконечный крест. Гунтис Эниньш составил специальную таблицу символов, согласно которой этот символ имеет в народе названия „крест крестов“, „огненный крест“, „крест Мары“. В Латгалии Мару почитали как покровительницу браков, свадеб».

А сам Гунтис Эниньш о своих находках говорит: «Различные кресты на протяжении веков прячутся по всей Латвии в местах лесов, болот, канав, заброшенных кладбищ. Они делятся на две большие группы: пограничные камни и кресты кладбищ… Есть камни и каменные лилии, которые заполнены множеством маленьких крестов. Есть гренки с одним, двумя или несколькими фигуративными крестами: ребристые кресты, кресты-крестов, кресты рыцарей (мальтийские Кресты)».[107]

кресты

Рис. 45. Крест, затонувший в земле у восточной стены церкви города Лиелварда (Латвия) и крест, найденный Ансисом Опманисом.

Латышский писатель и священник Брастин Арвид написал целую книгу, под названием «Мать Мара» (Можана, Могуж, Мокошь, Макошь), в которой он сообщает нам что: «в тайнах о Маре скрыта мудрость высшей матери, которая принадлежит к древней латышской религии, и само слово Māŗa глубоко укоренилось в латышском языке и означает „мать“. Эта древняя религия в основном говорит: „небо Отец… но у неба Отца есть женская половина — земля-мать мира — Мара“, матерь Божья (на санскрите Дал Mātri). Но само слово Māŗas не латышского происхождения и есть у многих… Есть переходная форма — Маарья… Это подтверждает процесс преобразования: Мара-Маарья-Мать. Именно первичная форма Маарья показывают его дальнейшие связи с именем Пресвятой Девы Марии, где в такой же форме встречается в том числе у Русских, а также у многих других народов христианской культуры, это отражено в языках: немецком, русском, голландском, эстонском, финском, шведский и др».

Трансформация Мары в Марию прослеживается ещё по одному интересному историческому факту. Как пишет один латышский туристических интернет-путеводитель в Риге есть площадь, под названием Домская. «Название Домской площади происходит от Домского собора, который получил свое название от латинского Domus Dei, храма Бога. В 1211 году германский архиепископ Альберт торжественно установил первый камень в основание и назвал здание Церковью Святой Марии. Имена, часто новые, были даны местам в Латвии епископами, посланными в страну папой Иннокентием III во имя Богородицы. Этому есть и дипломатическое, и культурное объяснение, так как самой выдающейся богиней дохристианских латышских племен того времени была Мара, похожая на Марию. Датируемая языческими и ранними временами христианства, Земля-Мара была и остается неофициальным поэтическим названием для Латвии».

Кто же такая Мара? В древности латыши считали, что Мара правит материальным миром, в том числе хлебом, огнём и процессом его содержания. Может быть, благодаря этому поверью, крест изображали на верхушке свежеиспеченного хлеба, а по вечерам — в пепле камина, и этот крест именовался крестом Мары. При пересечении концов перекрестных линий мы получаем знак, указывающий на близость и полноту смерти. Знак этот тесно связан с огнем, домом и урожайностью (плодородием). Всякая вещь, которая перечеркнута этим знаком, символически приносится в жертву Маре, в обмен на получение ее благословения и наблюдения за жизнью человека. Этот крест также широко использовался в женской одежде и ювелирных изделиях. О традиции изображать крест на верхушке хлеба мы узнаём ещё от средневековых церковников, в частности летописях Слова Златоуста Соф. от 1262 года, где написано: «Ножом крестят хлеб, а пиво крестят чашею. Смокочут к пиву или к меду». Как позже по этому поводу говорил академик Рыбаков: «Автор, очевидно, знал, что нанесение креста на хлеб насчитывало к его времени по крайней мере тысячелетнюю традицию».

Образ древней великой богини Мары сегодня воспринимается разными учеными по-разному. Иногда противоречиво и почти всегда упрощенно.

По мнению одних, будучи в западнославянской мифологии воплощением смерти, Мара «маруха, мора, кикимора — это злой дух, первоначально, как и Марена, воплощение смерти, мора. Позднее она отчасти утратила связь со смертью, но сохранила (в польских сказках и др.) вредоносность, способность к оборотничеству и т. п. У белорусов «маара» может иметь значение собирательного названия нечисти, Мара — имя чучела, которое сжигают на костре в ночь на Ивана Купалу. Поэтому Марью в купальских песнях-легендах можно считать трансформацией образа Мары. «Воплощениями болезни и смерти были Навь, Марена (Морена), собственно Смерть как фольклорный персонаж и класс низших существ: мара (мора), змора, кикимора и др. Символы жизни и смерти, живая вода и мертвая вода, древо жизни и спрятанное около него яйцо с кощеевой смертью, море или болото, куда ссылаются смерть и болезни»[1]. легендам.

Есть и другое мнение энциклопедистов: «Мара (Марена, Морена) персонаж ритуалов проводов зимы и встречи весны. Как правило, после уничтожения чучела Марены следовала вторая часть обряда: там же, за селом, молодёжь украшала жердь, на которой было укреплено чучело, или специально срубленное в лесу зелёное деревце, ветку лоскутками и лентами; одежду, снятую с Марены надевала здоровая девочка или специально избранная «королева» (kralovna), и все возвращались с песнями в село, поздравляя с приходом весны. За это их одаривали и угощали»[2]. «Четко обозначенная женская сущность ритуального «пожара» заставляет вспомнить этнографические данные о ежегодном обряде сожжения соломенного чучела Мары, Морены, Костромы, Купалы, широко распространенного в славянских землях» — писал академик Рыбаков. Историк, рассуждая об обрядовой стороне традиционных праздников отмечал, что «женское божество, поглощающее посвященные ей приносы, могло быть Макошью (в случае угрозы урожаю), а в случае мора и угрозы жизни людей это могло быть олицетворением того враждебного и злобного божества вроде Мары, Морены, (от «мор», «морить»), которое впоследствии приняло общеизвестный облик сказочной Бабы-Яги. Сказки часто подчеркивают огромность этого существа: Баба-Яга лежит в избе из угла в угол: «в одном углу ноги, в другом голова, губы на притолоке, нос в потолок уткнула»; «Баба-Яга, костяная нога морда глиняная, грудью печку затыкает» (иногда — «титьки ее на грядке висят»). По мнению Е. Классена, это была «дева моровой язвы, по-русски чума, по-польски Marzanna (маржанна), по-чешски Могеnа (морена), изображенная нагим скелетом с горящим черепом и бичом в правой костлявой руке, стоит на колеснице, в которую впряжена пара львов, управляя ими левой рукой».

Как мы уже поняли, образ Мары сочетал в себе множество смыслов и «здесь нет противоречия. Срок жизни богини плодородия, как и природы, — вечность, но вечна она именно потому, что обновляется каждый год: то есть рождается и умирает. На заре рождения она молода и прекрасна, когда родит семя и даст жизнь всему живому, но затем вослед Мара (Мор), Морена превращается в старуху и, наконец, умирает. Чучело Марены с притворными плачами и непристойными шутками погребали (топили, жгли) в период летних святок на праздник Ивана Купалы, когда посевы взошли, набрали силу и до следующей весны Марена была не нужна. Марцана — название одной из ипостасей (молодости) Мары». «У славян были также трогательные образы женских божеств смертной печали Карны (ср. окарнать, постигла кара) и Жели, которые встречаются в „Слове о полку Игореве“; Кручины и Журбы (в других племенах), — воплощавших беспредельное сострадание. Считалось, что одно лишь упоминание их имён (пожалеть, жалость) облегчает души и может спасти от многих бедствий в дальнейшем. Не случайно в славянском фольклоре так много плачей и причитаний».

В приведённом материале достаточно ясно выражена сущность богини Мары, не ясно лишь одно, как Мара стала Марией, будучи воплощением «смерти» (Мор), «кары» (Карна), «жалости (Желя), «сострадания» (Журба), «грусти» (Кручина), «лжи» (Кривда), мести (Мста), «спокойствия» (Угомона) и прочее? Мария же, согласно каноническому преданию, не содержит в себе подобных качеств, а скорее олицетворяется у многих с материнской любовью, непорочностью и добротой. Всё дело в самой плоскости понимания этого вопроса, в самом смысле того или иного явления. На самом деле «сущность Мары следует воспринимать гораздо шире того пласта реальности, в котором мы привыкли оперировать понятиями «добро» и «зло». В природе, в том числе в человеческом обществе не бывает резкого разделения на Добро и Зло. Мара не смерть, она между жизнью и смертью, как сон (киМарить — спать). Мара — это один из универсально-фундаментальных принципов мироздания, апофеоз единства жизни и гибели, т.н. необходимое зло. Поэтому высказывания о том, что это исключительно негативный персонаж, как минимум, невежественны. Мара воплощает в себе все диаметрально противоположные силы созидательной энергии. Хотя она считается богиней смерти и зимы, но под смертью подразумевается не полное прекращение существования как такового, а переход из одного состояния в новое»[3]. Также, Мария — не есть Мара, а её правопреемница, жрица, которой Мара передала бразды духовного правления. Об этом мы имели возможность говорить в предыдущих темах. Христианство, имевшее традицию обобщения любых добродетелей и качеств, а также образов тех или иных Священных символов, в свойственной себе манере строгого разделения «добра» и «зла» откинула всё ненужное, оставив лишь качества «матери божией». Но всё «откинутое» также никуда не исчезло, а приобрело новую форму философского понимания, став конкретным проявлением жизненных обстоятельств в бытии каждого человека. Я говорю здесь о некой дифференциации качеств, т.е. распределении «ролей» Главного Бога на других «посвящённых». Они известны нам как Святые. Не конкретному ли святому молится православный человек, как когда-то молились какой-нибудь богине (богу) в той или иной жизненной ситуации?

Мы имеем здесь не просто смысловую преемственность, но и некую духовную. Потому и православие прижилось в сердцах многих людей, будучи правопреемником дохристианской религии, хотя и с ошибками (огромнейшими после никонианской реформы) церковно-догматического характера, которым мы имели возможность уделить время в предыдущих темах обсуждения.


Рис. 46. Нательные кресты XII—XIII век.

лунницы

Рис. 47. Нательные кресты и украшения Лунницы.

А теперь вернёмся к нашей основной теме. На рисунке

46 изображены нательные кресты XII — XIII веков, которые в точности повторяют крест славянской богини Мары. Теперь посмотрите на другой рисунок 47, слева (А и Б) на нём изображены русские христианские кресты XIII века, а справа (В и Г) славянские обереги Лунницы, которые имеют более древнее происхождение. Как мы видим, славянская лунница постепенно обрела крест. У славян лунница символизировала женское начало Матери в образе богини Мары, и у христиан она стала представлять собою, возможно, крест, который носили женщины. Сейчас женские и мужские кресты мало чем отличаются, а раньше таким отличиям придавали большое значение. (Сведения, сохраненные Русской Северной Традицией о луниице, перунице и ярге, приведены ЗДЕСЬ – примечание Д.Л.)

Подводя краткий итог, мы теперь начинаем понимать, что так называемое крещение Руси, вопреки укрепившемуся в обществе мнению, происходило не просто за достаточно длительный период истории, а на это ушли целые столетия. (Причем это много более РАННИЕ столетия, чем теперь думают! Реально произошло целых СЕМЬ КРЕЩЕНИЙ РУСИ, о которых прекрасно и аргументировано расписано в одноименной — «Семь крещений Руси» — книге Кирилла Фатьянова. Примечание Д.Л.) Переход с одной религиозной системы в другую был не резким, а плавным и естественным во всех его проявлениях. Так, символы одной культуры просто переходили в другую, «воцерковлялись» (по меткому выражению священника Михаила Воробьева, цитированного выше), а значение и функции одних божеств перешли в сохранности к другим божественным сущностям. Но вот последующие многочисленные реформы, как внутренние, так и пришедшие извне, привели нынче русскую религию в такую форму, в которой уже мало что напоминает о богатейшей древней культуре. И тем не менее некоторые КЛЮЧЕВЫЕ вещи, всё же, остались: Дева и Младенец, Всевышний Бог-Троица, Крест (в т.ч. пока еще сохраняется и свастическая форма его русском православии) и др.

Писатель из подмосковья Ярослав Астахов в своём романе «Чёрные врата» верно отметил: «Враги исконной веры во Триединого жаждут представить наших предков духовно убогими. Как разобщенные племена, поклонявшиеся только малым богам. А то так и вообще лишь какому-нибудь одному своему местечковому племенному богу. Как будто праотцы наши подобны были дикой орде, кочующей по пустыне! Или какому-то племени африканских людоедов… Знаешь, для чего это приспешникам Врага нужно? Да чтоб необратимым сделать раскол! Послушные Врагу хотят уничтожить память, что веровали на Руси в Триглава Великого, что русский ведизм сутью своей имел ведение о Боге Триедином Всевышнем. Покуда память эта еще хранится, можно легко увидеть, что мы теперь, поклоняясь Троице Пресвятой, совершаем не иное по сути, нежели праотцы» (Астахов Я., «Чёрные врата», М., ИД Альва-Первая, 2005).

© Юрий Леднёв

Послесловие Дмитрия Логинова

Русская Северная Традиция хранит, в частности, учение Звездосчет, о котором я недавно опубликовал книгу «Обруч Перерождений». Согласно звездосчету, богам соответствуют Качества (см. книгу), закономерно перерождающиеся друг в друга. Качеству разрушения (смерти) соответствует звездное число (см. книгу) 12. И символизирует его 12-конечный крест:

Согласно начертательной магии, руна или знак утрачивают свою силу, если заключить их в окружность. Оберег рарога есть 12-и конечный крест, заключенный в окружность:

Рарог это сокол. Причем в данном случае имеется в виду финист ясный сокол. Ясный т.е. сияющий, огненный. То есть это феникс (латинизированное русское финист). А феникс тем и знаменит, что побеждает собственное разрушение, смерть. Сжигает себя в огне и затем восстает из пепла. Оберег рарога символизирует, что носитель его не подвластен смерти – разрушению – или какому-либо конкретному из ее видов.

Замкнутый крест, изображенный на стенах ранних соборов христианских – в т.ч. новгорода и москвы – знак много более содержательный и древний. Его истории посвящена целая глава моей книги . он является символом нашей философской и богословской школы.

У замкнутого креста два отличия от просто 12-конечного креста.

Первое: на него наложен обруч, окружность. То есть это не символ 12-й силы (Качества), а это символ всего цикла из 12-и сил. Обруч, наложенный на 12-конечный, коптский, крест — это сегодня символ объединения православных церквей Германии:

Второе: замкнутый крест, строго говоря, не является двенадцатиконечным, т.к. двенадцатая сила представлена в нем лишь потенциально. Поэтому-то он и являет собой знак вечности. Вечность отличается от времени тем, что там ничего не разрушается, не преходит. То есть двенадцатая сила представлена там только потенциально и потому остальные все – даже и еще более реально представлены там, чем у нас тут во времени. Вечность это не просто бесконечность вообще: она отличается от нее нетленностью составляющих. И таким образом она есть вечный покой, основа, исток движения. Знак замкнутого креста есть, поэтому, также и знак Покоя.

________________

[1] http://mmkaz.narod.ru/religions/literature/slavs.htm

[2] http://www.krasfun.ru/2011/05/dvizhushhiesya-kamni-prirodnyj-fenomen

[3] https://vkurier.by/34630

Поделиться с друзьями в соцсетях:

Written by Юрий Леднёв on Май 28th, 2018. Posted in Статьи

Tags: , , , , , , , , , , , ,

Trackback from your site.

Comments (1)

  • Ксения
    17.06.2018 at 6:53 дп |

    Мара имеет арийскую преемственность с Кали-кой=Холи-кой/Дургой/Ваджрайогини. И интерпретация комплексная должна быть из научных источников в том числе и з анализа компонентов празднеств, поскольку шли исторические наложения смыслов. Не только женская часть творца, творческая энергия и материя, но и самое главное Смерть эго, разрушительница пороков и страстей, а также временная смерть для возрождения, смерть материи с воскрешением из за вечности духа. Число 8 основное+1=9 основоное. А также 13 как и эта ипостась Шивы связанная с болезненностью перерождения, необходимого положительного изменения, со смертью старого цикла перед новым циклом. Кали+Холи с одной стороны черная, связанная с нарастанием темной: женской, лунной фазы суток после летнего солнцестояния: ассоциация с 13 лунными месяцами года, с плодородием особенно женским и плодородием земли, поскольку и менструация и аграрный циклы и воды на земле управляются луной. Отсюда на летнее солнцестояние ночью и культ вод, русалочья недели и Иоанн Креститель водой Ивана Купала для привлечения вод в аграрных целях, и зачатия, и сжигание первого урожая пшеницы (костры) как и в масленично пасхальный период сжигание соломы, а в Индии сжигается Холика из пшеницы первого урожая Холи, а в Иране-азербайдажане (также арийская традиция) тоже первый урожай пшеницы культивируется и тоже костры через которые перепрыгивают но при переходе с зимы к весне (для них лето). Ассоциация с умиранием (растущей темной частью суток) также ассоциируется с зимой, временным сном и умиранием, а выход из темной части (прибывание солнечной светлой части) ассоциируется с мужским солнечным началом и возрождением. Отсюда пасха. Но Дурга дополнительно празднуется и в другоевремя убывания солнца дом равноденствия в тех частях где зима наступает осенью: например юг Индии. и далее второй урожай на западе тоже есть соответствия. В общем лунно-солнечные, аграрные и плодородные циклы отмечаются в определенные времена года у ариев по всему миру схоже. Другая ипостась Кали (горящей, сжигающей) ОГОНЬ, АГНИ. Очищение от грехов, жертвенная любовь и смерть эго, и сжигание старого и сублимация материи для создания нового при воскрешении духа. Именно поэтому имеет место сжигание Холики или куклы зимы, прыгание через костер. Миф о Холики это прототип истории Авраама приносящего в жертву сына. Именно из за этой жертвенной, приносящей в жертву эго, Любви к Всеединому и торжествует жизнь. Именно поэтому в период выхода из зимы к весне и в Индии и в суфийских общинах (которые наследовали секреты Ашуры) и также в Европе и везде даже на Филиппинах куда дошла через унаследовавшие арийскую традиции разные религии имело место самоистязание разного рода (от хождение по огню и углям, прыжки через огонь, пирсинг и порезы с или без крови в зависимости от того кто как владеет трансом, окунание в холодную воду, змеедержство и так далее). Смысл истории Холики и Авраама именно в этом. Дух в жертвенной любви к Богу и самоубиении плоти дает жизнь. И так далее

Leave a comment

ЗАПОЛНИТЕ КАПЧУ. ПОДТВЕРДИТЕ, ЧТО ВЫ НЕ РОБОТ!!! *

наши авторы

Вход / регистрация

Укажите свой email address, получайте новые статьи на почту: