Воды глубокие плавно текут.
Люди премудрые тихо живут.
Пушкин, 1833

Есть у Александра Сергеевича Пушкина занятное стихотворение под названием «Городок». Ничего более эклектичного, чем «Городок», нет не только во всем корпусе поэзии Пушкина, но, может быть, и во всей поэзии мировой. «Городок»  — откровенный китч, в котором охвачена целая галерея тем, как будто беспорядочно перемешанных.

ГОРОДОК (К ***)

Прости мне, милый друг,
Двухлетнее молчанье:
Писать тебе посланье
Мне было недосуг.
На тройке пренесенный
Из родины смиренной
В великий град Петра,
От утра до утра
Два года все кружился
Без дела в хлопотах,
Зевая, веселился
В театре, на пирах;
Не ведал я покоя,
Увы! ни на часок,
Как будто у налоя
В великой четверток
Измученный дьячок.
Но слава, слава богу!
На ровную дорогу
Я выехал теперь;
Уж вытолкал за дверь
Заботы и печали,
Которые играли,
Стыжусь, столь долго мной;
И в тишине святой
Философом ленивым,
От шума вдалеке,
Живу я в городке,
Безвестностью счастливом.
Я нанял светлый дом…

Полный текст стихотворения можно прочитать здесь: http://www.aspushkin.ru/book/420/

Не раз приходилось говорить, что Пушкин (как Гераклит, Платон, Пифагор (получивший прозвание Аполлон Гиперборейский), думаю, и Гомер в лице Энея) был посвящен в Русскую Северную Традицию. Известно также, что РСТ — 200 столетий передает свои знания изустно («Ведь это сочиненья, презревшие печать»), дабы не дать возможности справщикам-расправщикам вмешиваться в письмена, как вмешались они в Историю нашу и в оба Завета!Так однажды, на тринадцатом году жизни, встретил Поэт своего Волхва-«Финна», точнее, сам «Финн» посетил его в Царскосельских пенатах — ибо время пришло! – о чем Пушкин поведал нам в 1836 году:

Ещё в ребячестве, бессмысленный и злой,
Я встретил старика с плешивой головой,
С очами быстрыми, зерцалом мысли зыбкой,
С устами, сжатыми наморщенной улыбкой…

Или – в 1822-ом:

.. Из темного леса навстречу ему
Идет вдохновенный кудесник,
Покорный Перуну старик одному,
Заветов грядущего вестник..

«Песнь о Вещем Олеге» по второму (аллегорическому) слою* вполне может читаться, как Предсказание о самом Пушкине (см. ниже). В приведенном катрене «темный лес» означает: «тайный лес». Таково всегда у Поэта определение «темный» (ср. «Темно. Дело идет о Елизавете Алексеевне»; или «Тебе, но голос музы темной Коснется ль слуха твоего»). Таким образом, Кудесник-Волхв выходит к юному Пушкину из «леса тайного».

В 12 полных лет (13 еще не исполнилось) произошло величайшее событие в жизни Пушкина — можно с уверенностью сказать, самое важное — встреча с русским Волхвом! Современный масштабный исследователь творчества, личности и миссии Поэта В. М. Лобов даже называет точную дату: 25 марта 1812. Пока неясно, из какого источника им почерпнута дата, но возраст соответствует древнерусской традиции, по которой каждый 12-летний отрок мужеского пола подвергался первому в своей жизни испытанию, можно даже сказать – посвящению: мальчик отправлялся в лес и ровно ГОД жил там совершенно один, на собственном обеспечении. Через год это уже была возмужавшая самостоятельная личность со многими жизненными навыками и взрослым чувством ответственности.

Возможно, В.М. Лобов не знаком с Русской Северной Традицией и потому считает, что Волхв, посетивший Пушкина, пришел из Финляндии, став прообразом «Финна». Может, оно и так, ведь Финляндия (с 1809 по 1917)  находилась в составе Российской империи и Российской республики, где вполне могли тогда жить северные Волхвы. Только Волхвы там все равно были наши, русские.

И вот, получая великие гиперборейские знания от Волхвов, Поэт сделался Монархистом, Пророком и Ангелом земли русской. Конечно, эти знания он получал постепенно («по горсти принося»), а значит, встречи с Волхвами (или только с одним – своим Учителем)  происходили периодически. И первое, что узнал Пушкин, было то, что и всегда узнает неофит — ХАРТИЮ.

Один из параграфов Хартии гласит об этническом происхождении Богородицы (Чей Покров простирается над Россией) и Спасителя (это к вопросу о «Гаврильяде»). Таким образом, Поэт уже в Лицее знал, что Матерь Божия и Ея Сын были тиверскими скифами из Галилеи ведической (или «языческой», как называет ее пророк Исайя, но определение Исайи неточное – видимо, для сокрытия незнакомого еще миру термина). Следовательно, Пушкин изначально не мог написать даже первой строки «Гаврильяды». Увы (и к нашему счастию), врагам и пародистам Поэта было сие неизвестно! Тема Монархии также всегда актуальна в РСТ, ибо такой именно была вертикаль власти у наших предков Арктов (Гипербореев по-гречески), о чем мы говорили в главе «Этатист и монархист Пушкин».

Приходится ли еще сомневаться в источнике глубоких познаний Поэта уже в лицейские годы, что отмечали и чему дивились и товарищи его, и старшие друзья, и что потом с восхищением отмечал Адам Мицкевич, называя Пушкина «заматерелым в государственных делах человеком», а впоследствии – Гоголь. Сам же Поэт так говорит о своих дивных приобретениях — в «Скупом рыцаре»:

… Так я, по горсти бедной принося
Привычну дань мою сюда в подвал,
Вознёс мой холм – и с высоты его
Могу взирать на всё, что мне подвластно…

Поистине «Солнце нашей поэзии» неисчерпаемо! Жаль только, что «Нам все еще печатный лист кажется святым. Мы все думаем: как может это быть глупо или несправедливо? ведь это напечатано»! Вот главное в «Городке» (подробнее см. в финале):

.. Я спрятал потаенну
Сафьянную тетрадь.
Сей свиток драгоценный,
Веками сбереженный,
От члена русских сил,
Я даром получил (…).
[И] это — сочиненьи,
Презревшие печать..

В «Городке» всё — тайнопись: «Живу я в городке, безвестностью  счастливом»… Что за «городок» такой? Поэт ведь пишет вначале о всем известном великом граде Петра… Что за «светлый дом» он там нанял? – все знают, что жил поэт в лицейские года в самом Лицее, в Дортуаре № 14! И как может к нему постучаться кто-то из посторонних (Лицей был закрытым и хорошо охраняемым учебным заведением): «Иль путник, в домик мой, пришед искать ночлега, дорожною клюкой в калитку постучится»… Да и что за «калитка» такая? до Михайловского-то еще годы и годы…

Возможно, вовсе не в 1815-ом писал Поэт свой «Городок», и только нужную дату под стихотворением поставил, возможно, дату какого-то важного события… или реального Посвящения в РСТ (как когда-то сам Пифагор получил от жреца Абарида некую «мистическую стрелу», а Стрела суть настоящее Имя Христа на протосанскрите [Ису])… А может (и это бесспорно), слишком рано созревает ум гения, и в свои 16 Пушкин был уже Сыном Минервы! В любом случае: мудрость тайнописи не помеха.

И тайны начинаются уже с посвящения: К***. Пушкинская академия предполагает, что «стихотворение обращено, к другу детства Пушкина кн. Николаю Ивановичу Трубецкому (1807—1874)». Что за «друг детства» такой – на 8 лет младше Пушкина? Да и о чем Пушкин мог общаться с ним, будучи в Лицее: Пушкину 16, Трубецкому 8?!  Звездочками обычно обозначают «лицо», имя которого хотят скрыть. Но зачем Пушкину скрывать имя Трубецкого  – это же не утаенная любовь! В общем, не ведают академики – кому посвящен «Городок».

А вот и «Ванюша Лафонтен» подкатился… Для чего Пушкин именует французского баснописца русским именем? Понятно, конечно, что «Жан» — это  «Иван», но дело не только в этом. Лафонтена ведь можно назвать  французским Эзопом, который был известен своими баснями-иносказаниями.  Не намекает ли нам Пушкин на русского  Эзопа-иносказателя, т.е. – на самого себя или на потомка своего — догадателя?

.. И ты, певец любезный,
Поэзией прелестной
Сердца привлекший в плен,
Ты здесь, лентяй беспечный,
Мудрец простосердечный,
Ванюша Лафонтен!

«В трагическом смятенье плененные цари, забыв войну, сраженья,  играют в кубари» — уж не Петра ли нашего, плененного в Бастилии (или не в Бастилии), поминает Поэт? У «кубаря» ведь значений несколько…

А теперь к кому обращается Поэт: «Но здесь тебе не смею Хвалы сплетать венок»? Ну не  похабнику же Баркову Пушкин собирается «сплетать венок»! Загадки… загады… загад… Догадки, друг, конечно, есть, но вряд ли оглашу их здесь! Одним словом, много туману напустил «стихоткач» наш в китчевый свой опус. Однако, по  всему видно, — желал, чтобы потомок какой-нибудь догадливый, туманец тот порассеял слегка: «Чья кисть мне нарисует, чья кисть  скомпанирует такой оригинал»? Вот и пытаются «догадатели»,  опустив невнятных «драгунов с братьями», «скомпанировать  оригинал» (то бишь – скомпановать)  по такому, примерно, фрагменту-образцу, в котором Поэт обращается К***:

.. И ты, шутник бесценный,
Который Мельпомены
Котурны и кинжал
Игривой Тальи дал! (муза комедии и лёгкой поэзии)
Чья кисть мне нарисует,
Чья кисть скомпанирует
Такой оригинал! 
Прости мне, милый друг,
Двух… летнее молчанье:
Писать тебе посланье
Мне было недосуг.
Но слава, слава богу!
На ровную дорогу
Я выехал теперь..
Здесь грома вовсе нет;
Так я, мой милый друг,
Теперь расположился;
Друзья мне — мертвецы,
Парнасские жрецы; (прежние воплощения Поэта – с их трудами)
Певцы красноречивы, (сплошные «цветочки красноречия»!)
Прозаики шутливы.. (юмор многих из них поистине бесподобен!)
Не весь я предан тленью; (не только в переносном, но и в буквальном смысле)
С моей, быть может, тенью (но не с «Тенью Баркова»!)
Полунощной порой
Сын Феба молодой, (т.е. тоже поэт)
Мой правнук просвещенный,
Беседовать придет,
И мною вдохновенный
На лире воздохнет.
Певца сопутник милый,
О, будь же ты со мной,
И с чашей круговой
Веди меня ко счастью
Забвения тропой..
Но, друг мой, если вскоре
Увижусь я с тобой,
То мы уходим горе
За чашей круговой!..
Почто стрелой незримой
Уже летишь ты вдаль?
Обманет – и пропал
Беглец невозвратимый! (он еще много раз вернется к тебе!)

• Впрочем, это лишь одна из тем стихотворения, но сейчас нас интересует главная среди прочих. Собственно, вот они все:
• — патриотизм
• — лицей и лицейские забавы
• — свет и салоны общества
• — цари
• — библиотека Поэта
• — пишущие современники
• — слава
• — бессмертие
• — некоторые инкарнации АСП (назвал — «гуляя в колпаке» шута)
• — утаенная Любовь Поэта (EW)
• — обращение к себе в будущей инкарнации
• — и, наконец, главная тема, ради сокрытия которой и был собран весь этот китч — посвящение Поэта в Русскую Северную Традицию Волхвом «От русских сил».

Стихотворение при жизни Поэта напечатано не было. Потом было купировано по соображениям цензуры, потом бездарно исправлено ханжами от культуры, ибо Пушкин допустил одно нецензурное, но единственно верное, опознавательное слово в адрес Баркова, тем самым показав будущим читателям и пачкунам-приписчикам, что никаких «Теней Баркова» он никогда не писал и писать не намеревался:

… Намаранные оды –
Убранство чердаков –
Гласят из рода в роды:
Велик, велик Барков!
Твой дар ценить умею,
Хоть, право, не знаток;
Но здесь тебе не смею
Хвалы сплетать венок:
Барковским должно слогом
Баркова воспевать;
Но, убирайся с богом, —
Как ты, ебена мать,
Не стану я писать!

«Скомпанируем» же, наконец, этот «оригинал», который попытался спрятать Пушкин в осознанном сумбуре своего «Городка»:

.. Не слава предо мною,
Но дружбою одною
Я ныне вдохновен.
Мой друг, я счастлив ею…
Мир вечный и забвенье —
И прозе и стихам!
Но ими огражденну
(Ты должен это знать),
Я спрятал потаенну
Сафьянную тетрадь. (не только ту, что передана атаману Кутейникову)
Сей свиток драгоценный, (а к нему еще и перстень приложен..)
Веками сбереженный,
От члена русских сил,
Я даром получил.
Ты, кажется, в сомненьи? 
(Нетрудно отгадать) –
Так, это сочиненьи,
Презревшие печать.
Хвала вам, чады славы,
Враги парнасских уз!

Предполагаю, что тема «Русских Сил» была одной из главных причин убийства Поэта – ведь именно Русским Силам и противоборствует сатана с той самой поры, как сманил он с небес Гипербореи третью часть ангелов, и пали они (читай в моем журнале «Хронологию метаисторических событий«). Вторая причина — задуманная Пушкиным «История Петра», по которой было подано им прошение: «23 июля (1831 года) Нессельроде получает письмо от Бенкендорфа [два закадычных врага Поэта!] о высочайшем повелении определить в Государственную Коллегию иностранных дел «известнейшего нашего поэта, титулярного советника Пушкина, с дозволением отыскать в архивах материалов для сочинения истории Петра I». (А ну как Поэт обнаружит и огласит подмену Государя?! Уж Карлик-то Нессельрод, точно, был в курсе!). Третья же причина, которая суть первая — его безмерная необоримая РУССКОСТЬ (читай ДУХОВНОСТЬ, ибо Рус есть Дух – на протосанскрите), которая для русофоба всех времен и народов — настоящая, не перевариваемая «кость в горле»!

Эпилог

*«Надо знать,- указывает Данте в «Пире»,- что писания [великих. – С.С.] поэтов должны читаться с величайшим напряжением, в четырех смыслах. Первый — буквальный: таковы басни (сказки) поэтов; второй — аллегорический, который скрыт под покровом этих басен. При раскрытии второго, аллегорического смысла, первый превращается в фикцию. Третий — моральный, на пользу себе и другим. Четвертый — анагогический (сверхсмысл), причастный вечной славе».

Но раскрытие аллегорического слоя (или исторического, который чаще всего встречаем у Пушкина) ни в коей мере не умаляет первого, «буквального» смысла поэзии, т.к. по определению Данте: «смысл буквальный всегда должен предшествовать остальным, ибо в нем заключены все другие и без него невозможно и неразумно добиваться понимания иных смыслов, особенно аллегорического. Природа требует, чтобы познание наше продвигалось по порядку, от того, что мы знаем лучше, к тому, что мы знаем менее хорошо» («Пир», III).

Прочитаем аллегорический смысл отрывка из «Песни о Вещем Олеге»:

… Из темного леса навстречу ему
Идет вдохновенный кудесник,
Покорный Перуну старик одному,
Заветов грядущего вестник,
В мольбах и гаданьях проведший весь век.
И к мудрому старцу подъехал «Олег».
«Скажи мне, кудесник, любимец богов,
Что сбудется в жизни со мною?
И скоро ль, на радость соседей-врагов,
Могильной засыплюсь землею?
Открой мне всю правду, не бойся меня:
В награду любого возьмешь ты коня».
 «Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен.
Грядущие годы таятся во мгле;
Но вижу твой жребий на светлом челе.

Запомни же ныне ты слово мое:
Воителю слава — отрада;
Победой прославлено имя твое;
Твой щит на вратах Цареграда; (читай: Третьего рима)
И волны и суша покорны тебе;
Завидует недруг столь дивной судьбе.
И синего моря обманчивый вал
В часы роковой непогоды,
И пращ, и стрела, и лукавый кинжал
Щадят победителя годы…
Под грозной броней ты не ведаешь ран;
Незримый хранитель могущему дан.
 
Твой конь не боится опасных трудов; (читай: Пегас)
Он, чуя господскую волю,
То смирный стоит под стрелами врагов,
То мчится по бранному полю.
И холод и сеча ему ничего…
Но примешь ты смерть от коня своего»…
 
«Олег» усмехнулся — однако чело
И взор омрачилися думой…

В 1836-ом и в Безымянном отрывке, и в «Отроке» Пушкин скажет:

Ещё в ребячестве, бессмысленный и злой,
Я встретил старика с плешивой головой,
С очами быстрыми, зерцалом мысли зыбкой,
С устами, сжатыми наморщенной улыбкой.
 
Невод рыбак расстилал по брегу студёного моря; (море студёное где?)
Мальчик отцу помогал. Отрок, оставь рыбака!
Мрежи иные тебя ожидают, иные заботы:
Будешь умы уловлять, будешь помощник царям. (и такой помощник убийц Поэта не устраивал)

Завершая повествование о Русских (и/или духовных) Силах в жизни Поэта, процитируем небольшой отрывок из «Книги премудрости Соломона», который весьма кстати напомнила Светлана Кондакова в статье «Пушкин и Волхвы»:

«… Он даровал мне неложное познание существующего, чтобы познать устройство мира и действие стихий, начало, конец и середину времён, смены поворотов и перемены времён, круги годов и положение звёзд (…).

Познал я всё, и сокровенное и явное, ибо научила меня Премудрость, художница всего (…). Она есть отблеск вечного света и чистое зеркало действия Божия и образ благости Его. Она – одна, но может всё и, пребывая в самой себе, всё обновляет, и, переходя из рода в род в святые души, приготовляет друзей Божьих и пророков (…).

Я полюбил её и взыскал от юности моей, и пожелал взять её в невесту себе, и стал любителем красоты её (…). Если кто любит праведность, – плоды её суть добродетели: она научает целомудрию и рассудительности, справедливости и мужеству, полезнее которых ничего нет для людей в жизни. Если кто желает большой опытности, мудрость знает давно прошедшее и угадывает будущее, знает тонкости слов и разрешение загадок, предузнаёт знамения и чудеса и последствия лет и времён.  

Посему я рассудил принять её в сожитие с собою,  зная, что она будет мне советницею на доброе и утешеньем в заботе и в печали. Через неё (премудрость) я буду иметь славу в народе и честь перед старейшинами, будучи юношею (…). Чрез неё я достигну бессмертия и оставлю вечную память будущим после меня».

Полную версию читайте здесь: http://www.cult-and-art.net/prose/149746-pushkin_v_meru_pushkinjanca__iv

Поделиться с друзьями в соцсетях: